Международная организация по медиации: зачем Китай выстраивает собственную архитектуру урегулирования споров?

Зачем Китай инициировал создание новой международной организации по медиации?

Мир вступил в период затяжной турбулентности: конфликты высокой интенсивности, нестабильность в зонах соприкосновения интересов великих держав, рост торгово‑экономических разногласий и институциональный кризис управления — всё это ставит под сомнение способность традиционных международных механизмов эффективно реагировать на вызовы. Особенно тревожны события в регионе Ближнего Востока: израильская операция «Восходящий лев» (Rising Lion), начатая 13 июня 2025 года и поддержанная ударами США, а также ответные действия Тегерана демонстрируют, что эскалация локальных конфликтов может мгновенно перерасти в региональную войну с непредсказуемыми последствиями. При этом страны Глобального Юга зачастую оказываются без доступа к справедливым и оперативным механизмам урегулирования споров, а решения международных судов всё чаще воспринимаются как политизированные или недоступные. Особенно остро эта проблема стоит для Китая, чьи экономические интересы в последние десятилетия стали по-настоящему глобальными. В частности, проекты в рамках инициативы «Пояс и путь» охватывают более 150 стран от Тихого океана до Атлантики. Прокладывая логистические коридоры, инвестируя в электростанции, морские порты и цифровую инфраструктуру, Китай берёт на себя политические и юридические риски, с которыми он не сталкивался на ранних этапах своего подъёма. Масштабные проекты требуют не только экономических гарантий, но и институциональных механизмов защиты, особенно в нестабильных юрисдикциях, где судебная система слаба, а международные арбитражи недоступны или откровенно враждебны.

Существующие институты — Международный суд ООН (ICJ), Постоянная палата третейского суда (PCA), Международный центр по урегулированию инвестиционных споров при Всемирном банке (ICSID) — демонстрируют ограниченную способность учитывать интересы Китая и его партнёров. Аргумент Пекина прост: эти структуры создавались в архитектуре, выстроенной под контролем США и их союзников, и по сей день воспроизводят правовые нормы и процедуры, отражающие западные ценности и интересы. Китайские эксперты и официальные лица указывают, что участие в таких судах часто оборачивается проигрышами даже для нейтральных государств — особенно в делах, затрагивающих интересы западных корпораций. Кроме того, китайские компании всё чаще становятся объектами санкций, ограничений и судебных исков в западных юрисдикциях. Huawei, ZTE, CRRC, Sinohydro и другие крупные игроки подвергались проверкам и искам в США и ЕС, где правовые процедуры тесно связаны с политическим давлением. Для Пекина это не частные случаи, а симптом системной проблемы: когда «международное право» трактуется исключительно в интересах Запада. В данном контексте IOMed предлагается как альтернатива не столько судебной системе, сколько модели урегулирования конфронтаций. Медиация — процесс гибкий, добровольный и конфиденциальный. Она позволяет снизить градус напряжения, сохранить деловые или дипломатические отношения, добиться компромисса без поражения одной из сторон. Китай предлагает миру не структуру, где выносятся приговоры, а площадку, на которой ищется взаимоприемлемое решение.

Однако важно понимать: это не просто функциональное дополнение к ICJ или PCA. Это стратегический акт институционального самовыражения Китая. Пекин больше не хочет быть «участником» в чужих структурах — он стремиться стать «создателем» норм и процедур. С этой точки зрения, IOMed — это форма нормотворческого суверенитета, выраженная в международно-правовой оболочке. При этом Китай сознательно использует язык Устава ООН, процедурную легитимность и поддержку стран Глобального Юга, чтобы представить свою инициативу не как раскол, а как обновление мирового порядка. Данную инициативу следует рассматривать, как попытку Китая заполнить институциональный вакуум, в котором традиционные игроки утратили доверие либо не способны адаптироваться к новым условиям. Это не просто альтернатива — это мягкий, но настойчивый вызов старой международно-правовой архитектуре. При этом IOMed обещает быть не китайским проектом, а международной платформой, удобной и полезной для многих стран, испытывающих похожие проблемы в существующей системе.

IOMed как международный институт: правовые основы и приоритетные направления деятельности

Международная организация по медиации, создание которой поддержало 33 государства, стала первым в истории межправительственным институтом, специализирующимся исключительно на медиации как основном методе мирного урегулирования международных споров. Конвенция о ее образовании прямо ссылается на статью 33 Устава ООН, предписывающую использовать такие средства, как переговоры, посредничество, примирение и другие мирные способы разрешения конфликтов. Учредительный договор присваивает IOMed международно-правовой статус, включая юридическую личность, иммунитеты и привилегии, закреплённые в законодательстве Гонконга и согласованных многосторонних налогах — что придаёт организации особую устойчивость и функциональность. Согласно пункту 3 статьи 2 Конвенции, миссия IOMed — «способствование мирному, справедливому, экономически эффективному и инклюзивному разрешению международных споров на основе добровольности, равноправия, конфиденциальности и взаимовыгодного подхода». Организация имеет юрисдикцию в трёх категориях споров: межгосударственных (ст. 25), спорах между государством и инвестором (ст. 27), а также коммерческих спорах между частными лицами (ст. 28), при условии, что каждая сторона дала своё согласие на медиацию. Однако по ст. 29 отдельные государства могут исключить определённые типы дел из мандата IOMed. Управляющий орган — Совет (Governing Council), согласно ст. 12, состоит из представителей всех государств-участников, действует по принципу консенсуса, но допускает голосование большинством при необходимости, и отвечает за принятие процедурных правил, бюджета и кодекса поведения медиаторов. Секретариат IOMed под руководством Генерального секретаря (временно исполняет обязанности д-р Сунь Цзинь) обеспечивает повседневную деятельность — организацию медиационных сессий, взаимодействие с инициаторами и отчётность перед Советом.

Для проведения медиации учреждены две панели: государственная (ст. 19–22) и общая (инвестиционно-коммерческая). Каждое государство может направить до пяти кандидатов в государственную панель и до двадцати в общую (тридцать — в статусе учредителя) с правом продления мандата каждые пять лет. Совет вправе назначать до 10 и 20 дополнительных медиаторов соответственно, с учётом опыта, региона и гендерного баланса. В соответствии с пп. 30–33 Конвенции, медиационные процедуры ориентированы на принципы добровольности, беспристрастности, независимости, добросовестности, эффективности и конфиденциальности. Кодекс поведения требует раскрытия интересов и нейтрального подхода медиаторов. Среди приоритетных направлений — превентивное применение медиации на ранних стадиях конфликтов, урегулирование споров в «горячих регионах» и альтернативность западным арбитражам. IOMed намерена фокусироваться там, где другие институты менее доступны или несправедливы. В целом организация IOMed структурно и юридически оформлена как международный институт. Она обладает механизмами выбора и контроля медиаторов, юридическим мандатом, административной базой и чётко определёнными программными задачами. Этим данная структура существенно отличается от неформальных площадок или разовых посреднических инициатив, демонстрируя стремление Китая к институционализации альтернативных форм разрешения международных споров
и укреплению своего правового присутствия на глобальном уровне.

Будущее IOMed: международная реакция, условия развития и возможные сценарии

Международная реакция на создание IOMed разделилась на три группы. Страны, подписавшие Конвенцию, уже объявили о намерении активно участвовать в деятельности новой организации. В своем большинстве - это государства Азии, Африки и Латинской Америки, однако среди участников есть и представители Европы, в том числе Беларусь, Сербия и Швейцария. Они рассматривают IOMed как альтернативную, более доступную и нейтральную площадку для разрешения международных споров, особенно в случаях, когда доступ к западным арбитражным институтам ограничен или политически чувствителен.

Вторая группа — жёсткие противники. В их числе - США, Канада, Великобритания, Франция, Германия, Нидерланды. Указанные страны выражают опасения, связанные с тем, что «недостаточно прозрачная и подотчётная» организация станет инструментом политического влияния Китая. При этом в сообщениях западных информационных агентств также подчёркивается их полное доверие уже имеющимся арбитражным структурам. Япония, не подписавшая Конвенцию, заняла взвешенную позицию: она не стала явным противником новой организации, но в то же время намерена продолжить работу с существующими международными судами, оставив для себя пространство для манёвра. При этом Токио критикует потенциальную, по его оценке, неспособность IOMed гарантированно обеспечивать нейтральность, прозрачность и независимость, что может привести к «мягкой политизации» процесса под жестким контролем.

Третья группа — выжидающие. В неё входят такие страны, как Бразилия, Индия, Кения, Мексика, Россия, Саудовская Аравия, Турция и ЮАР. Эти государства проявляют интерес к IOMed, но не подписали Конвенцию и воздержались от официальных заявлений о намерении присоединиться к ней в дальнейшем. Такая позиция позволяет им оставаться открытыми к взаимодействию с новой структурой, не отказываясь от сотрудничества с существующими международными механизмами разрешения споров. Индия и Южная Африка, как отмечают аналитики, заинтересованы в механизме, который будет «нейтральной платформой» для развивающихся стран, особенно в инвестиционных спорах. Но они также осторожничают из-за нехватки гарантий процедурной прозрачности и независимости медиаторов. Бразилия и Мексика разделяют эту позицию, опасаясь возможного политического влияния Китая в решениях IOMed. Турция и Саудовская Аравия, напротив, рассматривают институт как удобный инструмент урегулирования конфликтов в рамках своих региональных инициатив, но также ждут сигнала о поддержке от Запада или других ключевых партнёров.

Государства, занявшие выжидательную позицию по отношению к IOMed, будут принимать решение о возможном присоединении к организации в зависимости от ее развития. Во-первых, критично значение прозрачности процедур: открытая система отбора и назначения медиаторов, а также публичная отчётность по кейсам могут укрепить доверие к институту. Во-вторых, позитивную роль может сыграть вовлечённость независимых экспертов, включая западных юристов и наблюдателей, чьё участие станет сигналом политической нейтральности. Третьим важным стимулом могут стать успешные прецеденты: если IOMed продемонстрирует эффективное и беспристрастное разрешение реальных споров, особенно в чувствительных сферах — экологических, водных или торговых. Наконец, значительным фактором доверия станет институциональное партнёрство — способность IOMed встроиться в глобальную архитектуру через координацию с ООН, региональными блоками и профильными организациями.

Очевидно, что не только позиции отдельных государств, но и общая судьба IOMed будет определяться сочетанием целого ряда факторов. Их можно условно разделить на четыре категории. Институциональные: уровень подготовки медиаторов, прозрачность процедур, соблюдение профессиональной этики и открытость решений — без этого доверие участников не сформируется. Политические: сможет ли Китай удержать организацию от инструментализации, особенно в условиях внешнего давления, и избежать подозрений в использовании IOMed как рычага влияния на Глобальный Юг. Социально-экономические: будет ли новый институт реально востребован странами с ограниченными ресурсами и слабыми судебными системами, особенно в рамках трансграничных проектов «Пояса и пути». И, наконец, репутационные: первые успешные кейсы способны закрепить авторитет IOMed, но ошибки и скандалы — столь же быстро его подорвать. Исходя из сочетания этих факторов, можно обозначить три основных сценария развития организации: от стремительного институционального признания до постепенной маргинализации.

Наилучший сценарий: в первый год IOMed успешно проводит несколько медиаций — например, между африканскими государствами или по инфраструктурному контракту в рамках BRI. Успехи становятся публичными, укрепляют репутацию института и стимулируют интерес других стран. Начинается выработка собственных стандартов, расширяется сеть медиаторов. Организация превращается в легитимную площадку для стран глобального Юга, формируя «восточную школу» медиации и закрепляя Китай как создателя новых международных норм.

Наиболее вероятный сценарий: IOMed стабильно функционирует, однако в ограниченных масштабах — работает преимущественно с подписантами (Пакистан, Лаос, Индонезия), рассматривая коммерческие и инвестиционные споры. Запад сохраняет дистанцию, но отдельные международные структуры допускают сотрудничество. Организация закрепляется как региональный институт с китайской поддержкой, не вытесняя западные механизмы, но внося вклад в институциональное разнообразие.

Наихудший сценарий: за 12–18 месяцев не запускается ни одного значимого кейса: отсутствует регламент, возникают сомнения в независимости и компетентности. Появляется критика со стороны экспертов в СМИ, поддержка стран снижается. IOMed теряет доверие, превращаясь в символ несостоявшейся инициативы. Восприятие организации как внешнеполитического инструмента Китая вытесняет идею нейтральной медиации, подрывая её международную роль.

Создание Международной организации по медиации стало проявлением глубинной трансформации мировой системы. Это не просто новый механизм урегулирования споров, а попытка институционализировать многополярность, предложив альтернативу западным юридическим платформам. Формально ссылаясь на Устав ООН и провозглашая цели нейтралитета и мира, инициатива несёт геополитическую нагрузку: закрепление Китая в роли поставщика глобальных публичных благ и архитектора альтернативной нормативной среды. Решение Пекина обусловлено сочетанием таких факторов, как ростом конфликтности в мире, уязвимостью внешнеэкономических интересов, разочарованием в эффективности существующих институтов и стремлением исправить перекос в распределении влияния. IOMed становится для КНР инструментом внешней политики, обеспечивающим защиту партнёров и продвижение китайского видения глобального порядка, особенно в глазах стран глобального Юга. При благоприятном развитии IOMed может превратиться в востребованный институт урегулирования в нестабильных регионах, снизить зависимость от западных структур и стать частью новой архитектуры международного взаимодействия. В противном случае — остаться маргинальным проектом, формально существующим, но лишённым авторитета и реального веса. Судьба IOMed станет индикатором: готов ли мир воспринимать Китай не только как экономическую силу, но и как нормотворца, гаранта процедурной справедливости и посредника в конфликтах. Ответ на этот вопрос определит эффективность новой организации и характер будущего мирового порядка в условиях конкурирующих моделей глобального управления.